1. Особенности местного расследования (дело о фальшивомонетчиках, дело о конокрадах).
Большая часть дел Полицейского Сыскного отделения касается преступлений, совершённых на территории города Пензы, уездов, волостей и деревень. Уездные и волостные дела – в основном убийства, кражи, грабежи, мошенничества и др.. Менее тяжкие преступления расследовались местными властями, на убийства выезжали чины Пензенского сыскного отделения. Так как эти дела доходили до органов полиции сравнительно быстро, то и расследование проходило почти по горячим следам. В кратчайшие сроки производились допросы подозреваемых и свидетелей, обыски, обследование мест происшествий и т.д. Как правило, многие из таких дел доходили до завершения, т. е. заканчивались передачей в суд. Примерами таких дел могут быть дело о фальшивомонетчиках (ГАПО, фонд 176, опись 1, дело 2) и дело о конокрадах (ГАПО, фонд 176, опись 1, дело 58).
Дело о фальшивомонетчиках.
В Пензе объявился некто, подделывающий деньги. Полиции стал известен адрес подозреваемого, и на его квартире был произведен обыск, во время которого были найдены специальные прессы и простейшее оборудование для изготовления фальшивых ассигнаций. Технология подделок была чрезвычайно проста. « Делается это так: кредитный билет смачивается бензолом с обеих сторон. Кладется между белыми листами, обматывается вместе с бумагой вокруг круглой палочки и накатывается в течение минут 2-3 и после этого на бумаге получается совершенно правильный отпечаток кредитки»[1]. Злоумышленник познакомился с такими же мошенниками: Лапиным - бывшим заключенным Пензенской тюрьмы и Бакушинским – «стариком лет 50, хромым, носит очки», уже проходившим по делам полицейского сыска в связи с изготовлением фальшивых денег и «обманом простолюдинов». Видимо у этих лиц подозреваемый Николай Смоляков и позаимствовал «блестящую» идею своих махинаций. Смоляков просил какого-то Николая, фамилии которого он не знал, «поискать людей простаков и посылать к нему для обмана», но оттисков этому человеку не давал. Мы предполагаем, что именно этот знакомый и сдал фальшивомонетчика полиции.
Интересно, что Смолякову было всего 18 лет, у него не было еще законного паспорта, но реально он проживал по поддельному паспорту и уже находился «под судом состоит у Судебного Следователя 3-го участка Пензенского Окружного суда»[2].
«1909 год 12 января.
Постановление.
При обыске в квартире Смолякова найдены спрятанные под матрацом в кровати 2 пресса, бутылочки с жидкостью и пачка белой бумаги для оттисков кредитных билетов.
Смоляков занимался оттисками и обманывал людей, что доказано заявлениям Свешникова и предъявлением им двух оттисков, полученных от Смолякова.
Смоляков сознался в том, что прессы сделал для совершения обманов.
Не имеет определенных занятий, уже был замечен в мошенничестве при помощи фальшивых денег.
Он был явлен и проживает по подложному паспорту.
Сам заявляет, что, будучи оставленным, на свободе, легко может скрыться от следствия и суда за покушение на подделку кредитных билетов».[3] Итак, по материалам этого дела можно сделать некоторые выводы о методах работы Пензенского сыскного отделения. На раскрытие этого дела повлияла быстрота реагирования полицейских служащих. В результате обыска на квартире подозреваемого были найдены улики - прессы, приспособления для «накатывания» фальшивых денег, фальшивые кредитки. Допрос свидетелей подтвердил вину подозреваемого. Кроме того, хотя соответствующие протоколы дознания не сохранились в архиве, можно предположить, что по каким-то причинам, подозреваемый дал признательные показания. Несомненно, в этом случае полиции помогали её давние «друзья» - полицейская агентура, доносчики.
Стоит заметить, что изготовление фальшивых денег было довольно распространенным преступлением в Пензе и в уездах (об этом свидетельствуют архивные данные – рапорты полицейских надзирателей, городовых, доносы граждан).
Дело о конокрадах.
7 июня 1915 года в Отделение от крестьянина села Кочётовки, Наровчатского уезда, Трофима Фёдоровича Данилова поступило заявление о краже лошади с подножного корма. Он сам нашел свою лошадь в Пензе в конных рядах и помог городовому арестовать трех подозреваемых. Выяснилось, что задержанные перекупили друг у друга лошадь, а первоначально продавал лошадь крестьянин села Керенки, Мокшанской волости Иван Иванович Торхов. Он заявил, что отобранная лошадь куплена им у неизвестного мужика за 120 руб. с распиской. Добавил, что расписку не проверял по неграмотности и никому не давал проверять. Обвиняемый в краже двух лошадей Торхов вины не признал.
На примере этого дела можно показать важность участия в раскрытии подобных дел (краж, ограблений, нападений и т.д.) пострадавших. Своевременная реакция увеличивает шансы поймать преступник по горячим следам. Кстати инициатива крестьян в данном деле показывает то, что сами крестьяне больше надеятся на себя, чем на полицию.
3.2. Особенности расследования во всероссийском масштабе.
Но Пензенское Отделение являлось также частью всероссийской сети полиции и через него также проходили дела масштаба страны.
Естественно, организация розыска по всей России происходит иначе, чем организация розыска по местности. В Пензенское сыскное Отделение приходят отношения и запросы на розыск подозреваемых из других частей страны. Это огромный поток бумаг, который сильно затрудняет деятельность полицейского сыска. Складывается впечатление, что канцелярская работа становится основной для чинов сыскного отделения. В материалах полицейского сыска сохранилось огромное количество входящих и исходящих бумаг (рапортов, отношений, справок). Мы обратили внимание, что большинство из них написаны от руки. Вероятно, подобная организация труда полиции существовала по всей России. На запросы начальника Пензенского сыскного отделения приходят многочисленные ответы, почти все – рукописные, реже – напечатанные на печатной машинке. Только из четырех губерний ответы приходят на отпечатанных бланках с вписанными от руки конкретными сведениями.
Существовала проблема опознания преступников. Приметы подозреваемых чаще всего собираются словесно. Полицейские надзиратели и городовые ежедневно знакомились с содержанием отношений на розыск преступников, включая и описание примет. Подобных бумаг было так много, что в них применялась своеобразная система сокращений, например: бл. – блондин, бр. – брюнет, кр. - крестьянин. Особенно часто такая система использовалась, когда речь шла о розыске политических преступников. В каждом таком документе могла содержаться информация на розыск до 10 человек и более, понять подобную тарабарщину было невероятно трудно, во всяком случае, мы разбирали содержание таких запросов довольно долго. Естественно, рядовому чину полиции помнить приметы всех преступников, находящихся в розыске было практически невозможно. Реально получалось, что розыск по приметам происходил достаточно редко и, как правило, случайно. Сроки розыска затягивались, и преступники успевали скрыться.
При розыске опасных преступников начинают использовать фотографии, но в 1909-1910 гг. это было скорее исключением, чем правилом. В делах за 1912 г. видно, что фотографирование преступников становится обычной практикой, сыскные отделения создают собственные картотеки, и пополняют данные жандармерии, особенно по политическим делам.
Примером всероссийского розыска может быть «дело Арефьева» (фонд 176, опись 1, дело 6 и фонд 176, опись 1. дело 24).
Дело начинается с отношения на розыск от Начальника Пензенского сыскного отделения г. Упеник-Упенского, разосланного в сыскные отделения городов России.
«Мещанин Арефьев К.И., помощник бухгалтера Пензенского городского банка, выдал своей любовнице, жене штабс-капитана Романова, Е.В. Романовой подложные удостоверения, по которым она получила 02. и 03. 07. 1909 г. 25000 рублей в Петербургском Волжско-Камском банке из числа переведенных туда Пензенским банком для покрытия долгов 30000 рублей, причем получила рентой 7000 рублей, а остальные деньги - наличными, и с ними скрылась из Петербурга. Арефьев же скрылся из Пензы 02.07.1909 г. Приметы Арефьева: около 40 лет, высокого роста, блондин, бороду бреет, редкие рыжеватые усики, плеха во всю голову и только сзади и на висках немного светлых волос, походка развальная. Романова около 35-40 лет, сильно румянится и пудрится, светлая шатенка, выше среднего роста, нос прямой. В случае обнаружения задержать, обыскать и выслать в мое распоряжение.
Начальник Пензенского сыскного отделения Упеник-Упенский».[4]
Поскольку сумма ущерба была довольно велика и возникло подозрение, что подобная мошенническая операция была проведена не однократно, Пензенское сыскное отделение работает активно, пытаясь обнаружить преступника по горячим следам. По оперативной информации преступники были замечены в Москве «в квартире Паули в доме Родионова по Большой Драгомиловской улице». Уже 7.07.1909 г. (очень оперативно!) московским сыскным отделением был произведен осмотр указанной квартиры и допрос ее хозяина, германского подданного Михаила Христиановича Толейкис. Полиции удалось выяснить, что именно в этот день 7.07. 1909 г. Арефьев дважды был в этой квартире, ожидая 2 телеграммы на этот адрес. Толейкису Арефьев сообщил, что остановился в гостинице «Метрополь», но собирался уезжать, но куда, не сказал. Проверка в «Метрополе» ничего не дала: ни Арефьева, ни Романовой там не оказалось. След потерян.
В августе 1909 г. получены известия из Петербурга: швейцар петербургской гостиницы «Виктория» Арефьева опознал, заявил, что 5.07.1909 г. он явился к проживавшей в гостинице Е. В. Романовой, с которой в тот же день он отбыл на Николаевский вокзал. Судя по времени, они торопились на севастопольский поезд. Снова тупик. Дальше в деле содержатся многочисленные донесения из сыскных отделений разных городов России о розыске Арефьева и Романовой, но нигде они не обнаружены. Донесения о розыске из Керчи, Симферополя, Томска, Рязани, Казани, Нижнего Новгорода, Таганрога, Харькова, Самара, Екатеринодара, Пскова, Царицына, Елисаветполя, Киева, Витебска, Ставрополя, Оренбурга, Владикавказа, Тифлиса, Минска, Ташкента, Чернигова, и др., есть даже отчеты по отдельным станам и уездам. Не все материалы этого дела сохранились, можно предположить, что каким-то образом стало известно о том, что Арефьев стал пользоваться поддельными документами. Скорее всего, внимание полиции привлекли мошенничества с получением денег в банках страны по поддельным документам по тому же сценарию, что и в деле Арефьева. Так в розыске появляется новая фамилия – Набутовский.
«22.08.1909
Телеграмма в Пензу Полицмейстеру из Челябинска.
В Челябинске задержаны вдова полковника Евгения Левелинга, дочь и жена штабс-капитана Елизавета Владимировна Романова, получившая из Самары, Харькова, Москвы, Петербурга по чекам, переданным служащим Пензенского Городского Банка пензенским мещанином Константином Ильичом Арефьевым, он же пензенский мещанин Иван Иванов Набутовский, деньги 10000 рублей, серебряные вещи на 1000 рублей, книги, сундучки, отправленные в июле Арефьевым посылкой из Москвы в Пензу на имя дяди – служащего управляющим винокуренного завода Андропова, Матюнина. Прошу принять меры к розыску денег.
Исправник Новосемецкий».[5]
Через два дня Арефьев по паспорту Набутовского был задержан во Владивостоке.
Дальше расследование развивается стремительно. 23.08.1909 г. в два часа ночи в доме Матюнина был произведен обыск, но ни денег, ни ценностей найдено не было. Матюнин заявил, что не видел своего племянника с тех пор, как он уехал из города.
24.08.1909 обыск был произведен на квартире матери Е. В. Романовой, «…причем замок дорожного сундука и корзины пришлось вскрыть, т. к. ключей не было. В раскрытом сундуке обнаружены серебряные разливные ложки, шесть ножей, шесть столовых ложек и шесть вилок, шесть десертных ложек. Все эти вещи серебряные и совершенно не бывшие в употреблении. Больше ничего при обыске не обнаружили.
Веще эти могут быть из посылок Арефьева в Пензу».[6]
Далее в деле мы находим интереснейший документ – протокол допроса Е.В. Романовой начальником Пензенского сыскного отделения Упеник-Упенским. Приводим его полностью, несмотря на большой объем. Этот документ венчает скрупулезную работу полицейского сыска, но совершенно очевидно, что задержание преступников произошло случайно, у Романовой просто не выдержали нервы. Это настоящая драма, сюжет хотя и предсказуемый, но чрезвычайно интересный.
«Протокол 1909 г. сентября 9 дня. Начальник Пензенского сыскного Отделения Упенский спрашивал доставленную этапным порядком из г. Челябинска, жену штабс-капитана Романова, Елизавету Владимировну Романову по поводу получения ею из Волжско-Камского банка в Санкт-Петербурге 22500 рублей денег по подложным удостоверениям писанными служащим Пензенского Городского Общественного Банка пензенским мещанином К. И. Арефьевым, с которым она (Романова и Арефьев) скрылись. Романова показала следующее: с К. Арефьевым она познакомилась на Пасху в 1908 году. Сперва знакомство было далеким, затем они сошлись ближе. Арефьев встречал ее повсюду, добивался взаимности, зная ее трудное материальное положение, ссужал ее мелкими суммами денег, и, наконец, добился того, что она начала питать к нему доверие. Арефьев жил более открыто, чем позволяло его жалование и начал уговаривать ее быть помощницей при получении, якобы, наследства. В прошлом году в июне или июле месяце Арефьев передал ей удостоверение из Пензенского Городского Банка на получение из Самарского Отделения Волжско-Камского Банка 700 или 800 рублей. Она догадывалась, что денежные дела Арефьева сильно пошатнулись, что это – совсем не наследство, а получение денег по подложным удостоверениям, но уже настолько сошлась с Арефьевым, что у нее не хватало сил отказать в соучастии, и она получила эти деньги по подложному удостоверению. Помнит, что купила в Самаре для Арефьева материю на пальто и пиджачную пару, а остальные деньги привезла или переслала почтой Арефьеву. В августе месяце минувшего года Арефьев передал ей такое же удостоверение на получение из Московского Волжско-Камского Банка 1000 рублей, из этих денег 700 или 800 рублей она переслала переводом на имя Арефьева, а остальные 300 или 400 рублей привезла в Пензу и отдала Арефьеву, а он ей за ее труды дал 200 рублей. В декабре того же года он дал ей такое же удостоверение и она опять получила из Московского банка 1200 или 1100 рублей и деньги эти целиком привезла в Пензу и передала Арефьеву. И, наконец, в июне месяце сего года из Московского банка она получила в последний раз 1000 рублей. Из этих денег она переводом послала Арефьеву в Пензу 100 или 200 рублей, а остальные привезла и отдала Арефьеву. В городе Харькове она получала три или четыре раза: одни раз - 500 рублей, а остальные, насколько она помнит – по тысяче рублей. Деньги были привезены в Пензу и отданы Арефьеву. В это же время Арефьев как-то ухитрился положить на ее имя в Харьковском Волжско-Камском Банке 1000 рублей на текущий счет, и деньги она получила после Пасхи в этом году.
В продолжение года она сошлась с Арефьевым, окончательно поддалась его власти и уже не могла противиться, хотя и знает, что он совершает моленничество. В июле месяце Арефьев начал уговаривать ее не отказать получить из Петербургского Банка 25000 рублей, она согласилась. Арефьев выдал ей удостоверение 20 июля. Она, имея с собой удостоверения, выданные Арефьевым, отправилась в Петербург. Остановилась в гостинице «Виктория». Перед отъездом в Петербург Арефьев дал ей подробную инструкцию, приказал, чтобы она получала деньги не в один день, а в три приема. Она так и сделала. 2 июля получила только 500 рублей. 3 июля купила 4-% Государственной Ренты на 6700 рублей и в третий день получила 15000 рублей наличными деньгами.
5 июля утром Арефьев приехал в Петербург. Надо заметить, что она 2-ого или 3-го июля послала Арефьеву переводом в Пензу по телеграфу 200 рублей, кажется Петровой, как она и прежде посылала все переводы. Все полученные деньги она передала там же – в Петербурге – Арефьеву и вместе они приехали в Москву. В Москве она остановилась в гостинице «Кремль».
Арефьев имел с собой еще из Пензы шкатулку с секретным ящиком, полированную, красноватого дерева. Осматривая эту шкатулку, он начал говорить, что он не должен забывать жену и детей, и что он пошлет им денег. Она, в силу сложившихся обстоятельств, ничего не возражала против этого, но все же заметила, что он обеспечивает жену и детей, вовлекая ее в преступления. Но Арефьев вложил в шкатулку ровно 10000 рублей 500-рублевыми кредитными билетами, положил сверху полдюжины серебряных ложек, ножей, вилок, десертных ложек, купил книги - «Золотую библиотеку» - и все это уложил в шкатулку. Затем пошли на базар, купили небольшой сундучок, окрашенный коричневой краской, с замочками, сверху обит полосками белой жести. Шкатулку он положил в это сундучок, а вокруг ее обложил книги и старое белье. Затем обратились к коридорному, который и обшил рогожей этот сундучок. Арефьев написал жене письмо, вложил его в конверт и просил написать адрес на конверте, что она и сделала. Арефьев говорил, что жена знает о его проделках, она же дала ему шкатулку, чтобы он переслал ей деньги, говоря, чтобы он скорее уезжал в Петербург, так как она боится, что ее, Романову, арестуют, и она ничего не получит. Арефьев в тот же день отвез эту шкатулку на вокзал, купил билет через Рузаевку на Пензу и сдал шкатулку багажом, при этом пришлось приплатить 75 копеек. Через несколько минут Арефьев вернулся в гостиницу и показывал ей багажную квитанцию. Вскоре они уехали из Москвы и остановились в Рязани в гостинице. Здесь Арефьев опять написал письмо на имя Матюнина и просил его принять посланный ящик с 10000 рублей, хранить его до особого распоряжения. Затем просил взять от его жены сберегательную книжку на 700 рублей, золотые вещи и все, что ценное, затем выдавать жене по 100рублей в месяц. В один конверт с этим письмом он положил и багажную квитанцию на ящик с 10000 рублей, и письмо это заказным из Рязани послал на имя Матюнина.
Когда она обиделась, что он обеспечивает жену, Арефьев телеграфировал из Москвы, чтобы ее мать, Евгения Карловна, приехала на станцию Рузаевку. По приезде туда Арефьев выдал ей выигрышный билет I займа и 125 рублей деньгами, а также полдюжины серебряных ложек, вилок, ножей и десертных ложек. Мать ее положительно ничего не знала о проделках и на станции Рузаевка, когда она спросила, куда они едут, Арефьев сказал, что едут кататься по Волге.
В Самаре, в вагоне 2 класса они познакомились с неким Александровым, который ехал во Владивосток. Александров представился мясником, ведущим крупные дела, с Арефьевым сошелся, и через три дня дороги Арефьев рассказал ему всю историю. Александров в свою очередь рассказал, что был в каторге 8 лет за убийство. Приехали во Владивосток, и тут ее начала преследовать мысль, что ее сейчас же задержат, и казалось, что все знают об их мошенничестве.
Арефьев тоже грустил и, наконец, объявил ей, чтобы она уехала. Перед отъездом по общему согласию с Арефьевым, в избежание, что их могут задержать, она передала Владимиру Александровичу Александрову 8000 рублей, которые он вместе с Арефьевым положил в банк, кажется Сибирский. Александров предлагал Арефьеву выдать чек на эти деньги, но последний отказался, заявив, что он верит на слово. Первого августа она, получив от Арефьева 1000 рублей, уехала из Владивостока, за нею следовал и багаж, и письмо Арефьева, но она уже была арестована, и как багаж, так и письмо, получила челябинская полиция. Поездка ее в Челябинск была с целью заявить полиции, так как жизнь стала несносной, и ежеминутно ожидала, когда ее арестуют. Из Челябинска она вызвала телеграммой свою мать, и когда в гостиницу вошел полицейский чиновник и спросил, почему у ее матери паспорт дворянский, а у нее – мещанский, она прямо сказал, что она не Набутовская, а Романова, которую разыскивает полиция. Чиновник полиции не поверил и ушел докладывать исправнику, и только спустя несколько часов явился и составил протокол. К протоколу приложено 357 рублей денег, найденных у нее, и золотые вещи, а также и ее матери – выигрышный билет и 100 рублей денег. Из Рязани Арефьев писал в Петербургский Волжско-Камский Банк и выслал чек на сумму 2000 рублей, недополученных ею, на имя нотариуса Красовского, который, как ей говорил Арефьев, посвящен в его дела совершенно и секретов между ними нет. Арефьев также говорил, что Красовский по его подложным документам получил из Казани и Нижнего Новгорода деньги, принадлежащие Пензенскому Банку. Она показала сущую правду, ничего не утаив, и ни копейки из полученных денег у нее нет. Если посланных из Москвы 10000 рублей у Матюнина нет, то они переданы Арефьевой, которая хорошо знала о проделках мужа и даже натравляла его на преступления. Мать ее привезла из Рузаевки 2 письма Арефьева, она знала подробности и нарочно скрывала от полиции, желая воспользоваться деньгами. В заключение она заявляет, что все это она делала по наущению Арефьева, не имея силы отказать ему, так как всецело отдалась ему, и он делал с нею, что хотел.
Елизавета Владимировна Романова». [7]
После задержания Романовой был проведена очная ставка с Матюниным, который признал факт получения посылки, заявив, что в прошлый раз он не рассказал об этом, потому что запамятовал. Выясняется, что все деньги и ценности были переданы им жене Арефьева. Очевидно, что вырисовывается еще один участник этого преступления – Евгения Андреевна Арефьева, но доказать ее причастность так и не удаться - прямых улик нет.
И вдруг – новый поворот: Арефьев, арестованный во Владивостоке, бежал из-под стражи! И вновь поиски, но теперь уже во все города рассылаются отношения о розыске не просто с перечнем примет, но и фотокарточки Арефьева (две из них даже сохранились в деле). Никакого результата.
Спустя некоторое время был найден и осужден еще одни сообщник Арефьева, о деятельности которого стало известно, благодаря показаниям Романовой, - нотариус Красовский, но главный виновник так и остается на свободе.
Спустя три года дело получает неожиданное продолжение.
18.08.1912 «Совершенно секретно
Его Высокоблагородию Господину Николаевскому
Уездному исправнику.
В 1909 г. в г. Пензе служащий городского банка в качестве помощника бухгалтера, пензенский мещанин Константин Ильич Арефьев, при помощи подлогов получил из нескольких банков 30000 рублей городских денег и с таковыми скрылся. Получение денег по подложным документам Арефьев совершил при содействии жены штабс-капитана Романовой и бывшего нотариуса Красовского. В свое время были произведены розыски, Романова и Красовский были задержаны и уже осуждены. Арефьев также был задержан в городе Владивостоке, но при помощи подкупа надзирателя арестного дома оттуда бежал, и до сих пор не разыскан. Мною получены сведения, что Арефьев в настоящее время скрывается у своего родственника Алексея Николаевича Матюнина, проживающего в городе Николаевске по Николаевской улице в доме Локтевой. Арефьев несомненно проживает по подложному паспорту. Ввиду изложенного, честь имею просить Ваше Высокородие сделать распоряжение об установлении негласного надзора за квартирой Матюнина и в случае, окажется там Арефьев – арестовать его и под сильным конвоем выслать в мое распоряжение. Не лишним считаю уведомить, что Арефьев - ловкий преступник, способен на подкупы и побеги. Фотографическую карточку его при сем прилагаю. Матюнин является его укрывателем, доброжелателем, и посвящать его в дела нельзя».[8]
Конечно, Сыскному отделению повезло. Нельзя надеяться, что у каждого преступника не выдержат нервы, и он сдастся сам. Показания Романовой являются ценным указанием, значительно проясняющим суть дела. Особо надо отметить роль в раскрытии этого дела начальника Пензенского сыскного отделения Упеник-Упенского. Он мастерски организует расследование этого преступления, действует очень умно, стремительно (не каждый пойдёт на обыск в 2 часа ночи). Можно сказать, что это дело было расследовано не в соответствии, а вопреки существующей системе полицейского сыска.
Вас могут заинтересовать другие материалы из данного раздела:
Мозжухин Иван Ильич – Король экрана
Научная работа «И.И. Мозжухин – король экрана» является попыткой систематизации информации о жизни и творчестве величайшего актера. Цель научной работы: привлечение внимания молодежи к личности великого земляка и значению его творчества в истории мирового искусства..
В моей работе пойдет речь о любимой прабабушке Кий Марии Семеновне – ветеране войны и труда, беззаветно служившей всю свою жизнь на благо родины. Я хочу, чтобы на страницах Спасских летописей было больше материала об этом человеке с уникальной судьбой. Ее рассказы о войне интересны и познавательны, ее отношение к труду вызывает уважении и восхищение. .
Война глазами солдата. Сталинградская битва. Владимир Керхонаджев родился 3 августа 1924г. В греческой семье в посёлке Ленрудник Армянской ССР. В 1931 году поступил в русскую школу и 1941 году окончил 10 классов. Мечтал о поступлении в военное училище, но военным училищем стала для него война. Юноша просился на фронт, но семнадцатилетних на фронт не брали, а призвали в подразделение для охраны медеплавильного завода.
Участники Великой Отечественной войны – отец и сын Пазаевы
Историческая память о Великой Отечественной войне в сознании россиян живет почти 70 лет. К этой памяти нужно относиться бережно и трепетно, ее необходимо постоянно возобновлять и пополнять. Через судьбу отдельных участников Великой Отечественной я хочу показать «живую» историю. .
Народное просвещение в Нижнеломовском уезде в 19-20 веках
Нужно ли нам знать историю своего города? Лично я считаю, что, безусловно, нужно, ибо знание родного края воспитывает патриотизм! Если ты образованный человек, то тебе просто необходимо знать историю своего родного края. Кто-то из великих сказал: «без прошлого нет будущего». И был прав. Знать историю родного края - это показатель культуры и образованности человека..
Каждый Начало формы Ка человек должен знать историю родного края, где он родился, вырос. Это непреложное утверждение, которое редко кто решиться оспорить. Тем более что давно известна фраза - без истории нет будущего. Необходимо знать как историю всей страны в целом, так и историю своего города, края - малой Родины..
Важной задачей исторического краеведения является фиксация и охрана памятников этнографии и искусства, это почти невыполнимо без привлечения широких масс историков - краеведов..
Весь мир, как натянутая струна. Кажется, один неверный шаг, промах, неудача – и уже не хватит сил, чтобы заработала правильная, богатая, жизненная гармония. Тысяча осколков, не склеить и не собрать никакой силой. Такая невеселая мозаика складывается сегодня для многих из нашего поколения. Однако люди, рождённые более, чем полвека назад, таких чувств не испытывали. Выросшие в неимоверной нужде и невзгодах, ни прошли большую школу испытаний и верили в свой собственный опыт, находили единственный правильный жизненный путь. Они знали свое предназначение, умели добиваться цели, были большими энтузиастами, оптимистами и правдолюбцами. Речь идет о поколении людей, переживших и 30-е, и 40-е, и 50-е годы. Это были наши деды и прадеды, немногие из которых живы, а их воспоминания для нас – живая история века. Мы думаем, что на жизни старшего поколения будут учиться еще многие..
Силен тот род, который своих предков помнит и бережет!
А сегодня мы можем сказать, кем были наши предки? Чем занимались? Сегодня, как ни печально это отметить, многие люди утратили родовые корни и не знают даже имен прабабушек и прадедушек, хотя миллионы из них могли бы гордиться своими предками, трудом которых создано богатство Родины..
